Вот уже три поколения отделяет нас от Великой Отечественной войны. Мои сверстники ещё застали учителей, которые прошли через смертоносный ад, а потом в мирные годы трудились в школьных стенах добросовестно, с любовью к детям, к своей профессии, к своей стране. Памяти им посвящён проект Волгоградской областной организации профсоюза образования #Бессмертныйполкпедагогов-фронтовиков.

На сегодня наш проект насчитывает более 150 биографий, опубликованных в социальных сетях на страничках профсоюзной организации. Проект подхватили не только организации профсоюза, но и администрации муниципальных районов и городских округов, публикуя истории на своих сайтах.

Самым знаменитым учителем-героем является Януш Корчак. Польский учитель, писатель, врач. Во время Второй Мировой войны он боролся за жизни еврейских детей, которых фашисты приговорили к уничтожению. 62-летний педагог добровольно отправился в Варшавское гетто, а затем в газовую камеру, чтобы быть рядом со своими воспитанниками.

В каждой школе страны бережно хранится память о своих героях - учителях - участниках сражений. О ком-то всего несколько строк: был-ушёл-не вернулся. О ком-то: знаем, что прошёл войну, потому что имел награды, ранения, но больше никакой информации. Где-то сохранились тяжёлые воспоминания педагогов-фронтовиков, которые читаешь и содрогаешься как от чужой боли.

 

СНАРЯДЫ И ПАТРОНЫ ИССЯКЛИ…

Из личного дневника Каёхтина Ивана Тимофеевича: «22 июня 1941 года нас вызвали в Кумылженский военкомат. Дела в военкомате нас задержали не долго. Еще и десяти утра не было, как мы возвращались домой. Да только по приезду в Глазуновку Петя мне с округлыми от беды глазами сообщил, что началась война с немцами. 21 августа я был на совещание в станице Слащевской, получил тетради на школу и ещё кое-что. В Глазуновку вернулся перед рассветом, только заснул, а тут стук в окно: «Завтра к 6 часам в военкомат с вещами!» - грянуло из-за оконного стекла. Направили меня в 899 артполк старшим писарем. Звание старшины у меня еще до войны было. Начали формировать артиллерийский полк. Октябрь холодный захлестнул степь астраханскую. Обмундирование на нас летнее, белье тоже, пилотка и шинель-скатка. Личный состав в полку есть, а вот пушек нет. И без них надо солдатиков обучать, от гражданки отлучать и, чтоб жизнь окопнотыловая мёдом не казалась, учения-мучения начались. Зима 1941-1942 годов суровая была, страшно суровая, и мороз русский войскам нашим немцев потеснить помог. Наша необстрелянная дивизия, неподготовленная к боевым действиям, почти без оружия и боеприпасов, пошла в психическую атаку, на рожон. Дивизия в котле оказалась, который с каждым днём все сужался и сужался.  Наконец, немцы предприняли штурм обескровленных и поредевших полков: танки, штурмовая и бомбардировочная авиации, пехота. Как чуть начинает светать, а ночи короткие, всё воинство германское прёт на нас и до поздней ночи утюжит и утюжит смертью. Немецкая авиация сделала своё дело, да и у нас нечем было отвечать – снаряды и патроны иссякли. Я в воронку от бомбы запрятался, притворился убитым, но румыняка-мамалыжник, у которого в левой руке палка была, а в правой винтовка, так меня палкой «мутузил», что и мертвый взвыл бы. Собрали румыняки нас, около 2000 человек, и погнали на станцию Лозовую, жара страшная, воды, а тем более хлеба – тютюшки! В деревнях, через кои пленных гнали, на околицах местные бабёнки в кадушки воду наливали, которая доставалась только первым в строю, конвоиры-немцы всё выливали и харч пожирали. Из Лозовой погнали нас на Житомир, где зверствовали крымские татары-полицаи. Из Житомира на Львов, а оттуда в Германию, в концентрационные лагеря.

21 день мы пробыли в карантине, затем нас стали переписывать, фотографировать в профиль и анфас, снимать отпечатки указательных пальцев и нумеровать. На следующий день на построении полицай вручал фанерные квадратики на гайтанах с номерами, их мы должны были носить на шее. Я числился под номером 1664400 в составе писарей. Мы живём в отдельном бараке без потолка с 3-ярусными нарами. Днём доски с нар снимались, если пропадала хоть одна, нас подвергали экзекуции. Все команды имели свою краску деревянных колодок на ногах (сабо – В.Х.): писари – голубую, портные – красную, сапожники – жёлтую. У каждого пленного красноармейца на спине, груди и коленке жёлтой краской были отштампованы буквы(SV) – советский военнопленный. В шесть часов утра подъём, в семь часов «кофе» без сахара и хлеба, в восемь проверка – таков «орднунг». В обед суп травяной с кусочками тухлого лошадиного мяса, картофель в мундире, штук 5-6. На ужин чай, сахар 10 граммов, 200 граммов хлеба пополам с опилками. Паёк голодный, у многих, в том числе и у меня, ноги пухли с голодухи. В середине 1943 года немцам не стало хватать людей. Одни умирали, другие были уничтожены, особенно казаки, многие из которых отказывались идти в охрану или во власовскую РОА.

Освободили нас наши войска в самом начале 1945 года. Нас построили и под конвоем повели на фильтрационный пункт. По дороге из колонны выдергивали, тут же арестовывали и увозили. Многих после переписи распределили в части, меня же направили в Управление контрразведки «СМЕРШ», которое находилось в нескольких километрах от пункта. И хотя добрался я туда без конвоя, ничего хорошего от этой организации не ждал. Молил лишь Бога об одном, чтобы попасть к нормальному следователю, а не к такому, который во всех побывавших в немецком плену видел только предателей и врагов народа…»
В сентябре 1945 г. Каёхтин Иван Тимофеевич демобилизовался и был назначен учителем математики в Кумылженскую школу. За время работы в образовании в 1958 г. был награждён знаком «Отличник народного образования». В 1960 г. ему было присвоено звание «Заслуженный учитель школы РСФСР».

 

С УРОКА – НА ФРОНТ

Время не имеет власти над ужасом того, что люди пережили в войну. Война – символ смерти, беды, крушения всех надежд. И тут даже не надо что-то ещё расшифровывать и пояснять. Фраза «учитель сменил указку на винтовку» становится очень реалистичной, когда читаешь эти строки.

Из воспоминаний учеников об Аркадии Петровиче Григорьеве: «В тот день он не стал рассказывать о жизни в древние века, он говорил нам о Москве. Аркадий Петрович рассказал нам, как учился в рабочем университете, говорил о музеях, о соборах и больше всего о Третьяковской галерее. Показывал открытки, на многих из них были изображены места, очень похожие на наши – дома в синих сугробах, ветхий мостик над ручьём, склонённая ветром рожь. Уже в конце урока, когда в коридоре зазвонили, Аркадий Петрович сказал:

- Ребята, мы расстаёмся, очевидно, надолго… Я ухожу на фронт.

Весь класс вскочил, будто по команде. Мы растерянно смотрели на своего директора, а он, щурясь, шарил рукой по столу, искал очки, и, найдя их, улыбнулся стеснительно…». (до войны А.П.Григорьев работал учителем, а после войны директором Скуришенской школы Кумылженского района).

СЮЖЕТ ДЛЯ КИНОФИЛЬМА

Война писала биографии фронтовиков, об их трагедии и силе характера. Из плена в плен. И так всю войну. А потом из плена – под гром победы и за учительский стол, минуя сталинские лагеря. Когда встречаешь такое в кино или читаешь в книгах – не верится. А ведь вот он, живая легенда – педагог-фронтовик. На фото улыбающийся человек, с круглым лицом и добрыми-предобрыми глазами.

Гаврилов Борис Илларионович: «Войну с фашистами начал 22 июня 1941 года в 11.00 часов дня в 158 кавалерийском полку 3 кавалерийской дивизии. С боями отступали до г.Киева. В одном из боёв был ранен и попал в окружение. Вместе с двумя красноармейцами продвигались на северо-восток к линии фронта. Осенью заболел тифом, и меня оставили в селе Березнянка Киевской области у одной пожилой жительницы. Она меня выходила, но весной (в мае 1942 г.) я был схвачен украинскими полицаями и отправлен с транспортом украинской молодежи в Германию. В мае 1943 года мне с группой удалось бежать из рабочего лагеря г. Хомутов (Суденты) и через Чехословакию и Польшу мы продвигались на восток к линии фронта. В июле 1943 года нас поймали немецкие жандармы около г. Новый Сонч (Польша). После месяца пребывания в тюрьме, нас отправили в концлагерь Щебни, где я находился пять месяцев, мой номер заключенного 798. В конце декабря 1943 г. нам, четверым заключенным, удалось бежать из этого страшного лагеря. 8 дней мы пробирались на юг через заснеженные Карпатские горы, без еды, без дорог. Обмороженных и обессиленных нас поймали словацкие пограничники, но немцам не выдали, несмотря на их требования, чем спасли нам жизнь. В феврале 1944 г. словацкое правительство выдало нас в Австрию, и нас поместили в штрафной лагерь Ланцендорф недалеко от г. Вена. После трех месяцев пребывания в этом лагере нас, заключённых, отправили на расчистку завалов разбомбленного американскими самолетами австрийского города Винернайштадт, откуда во время очередной бомбежки американцами, нам, шестерым заключенным, удалось бежать. Мы продвигались ночами через Австрию, Венгрию, Словакию к линии фронта. В конце июля 1944 г. я, один из шестерых, бежавших из лагеря, встретил партизанский отряд, которым командовал герой Советского Союза Виктор Александрович Карасев. В составе этого отряда я участвовал в боях с немцами сначала пулемётчиком, а потом разведчиком. В ночь с 31 декабря 1944 года на 1 января 1945 года наш отряд перешёл линию фронта на участке 40-ой армии Второго Украинского фронта около города Кошицы (Словакия). В дальнейшем до окончания войны служил в армейской разведке штаба 40-ой армии. Войну окончил под Прагой». (После демобилизации Б.И.Гаврилов поступил в 1947 году в Сталинградский пединститут на литературный факультет. Окончив его в ] 950 году, работал учителем русского языка и литературы в Дубовской средней школе № 1. С июля 1952 г. по август 1959 г. работал инспектором Волгоградского ОблОНО, затем два года инструктором Облисполкома, а в мае 1961 года был назначен директором школы-интерната № 2 г.Волгограда, где проработал в этой должности более 25 лет).

СТРАХА ПЕРЕД СМЕРТЬЮ НЕ БЫЛО

Сталинградская битва, Курская Дуга, операция «Багратион», взятие крепости Пиллау, форсировании рек Оки и Немана, бои за Кенигсберг, освобождение «Освенцима»… Историю мира, которую мы изучали по учебникам и книгам, делали наши учителя - фронтовики.

Деев Аверьян Фёдорович «За Волгой для нас земли нет» был для нас, сражавшихся за каждый сантиметр Сталинградской земли, не просто громкой фразой, мы на самом деле так думали. Город Сталина был для нас святым символом, который мы не могли отдать врагу. Если немцам удавалось продвинуться вперёд хотя бы на метр, это расстояние было залито кровью врага и устлано телами мёртвых защитников города. После Сталинграда наша часть с боями пробивалась к Ростову, оттуда на Западную Украину, дальше в Польшу, восточную Пруссию. Но где бы я не находился, страха перед смертью у меня уже не было, потому что весь свой страх я оставил в Сталинграде». (После войны А.Ф.Деев работал в Гуляевской средней школе Фроловского района учителем русского языка и литературы).

«У ДЕРЕВНИ КРЮКОВО ПОГИБАЕТ ВЗВОД»

Из воспоминаний ВОВ Конькова Михаила Викторовича: «Как слышу песню о бое у деревни Крюково, так слезы на глазах: будто с нашего взвода писали. Помню, под этой деревушкой мы принимали бой, тяжёлым был он, яростным, кровопролитным. Бились до конца, до последнего снаряда, патронов. А когда они заканчивались брали у убитых товарищей. Надо было выстоять, выдержать натиск врага. Много наших ребят полегли в том бою. Я тогда получил второе ранение…» (С 1950 по 1970 год М.В.Коньков преподавал в Краснолипковской школе Фроловского района военное дело).

НЕ СЛАБЫЙ ПОЛ

Немало было девушек, которые воевали с врагом наравне с мужчинами. По официальным данным их количество превышает 800 тысяч. Танкисты, пулеметчицы, связисты, снайперы, разведчицы – не женские «профессии», но девушки-воины шли вперёд, они не считали себя слабым полом. Я помню, когда моя учительница Горячева Клавдия Васильевна, с биографии которой начался этот проект, рассказывала нам, как девчонки, получив военное обмундирование на два-три размера больше, плакали и категорически не хотели одевать кирзовые сапоги вместо туфелек. В моей школе было две учительницы – участницы Сталинградской битвы. Чернышова Варвара Киреевна, которая никогда ни о чём не рассказывала. Не любила вспоминать. Горячева Клавдия Васильевна готова была делиться воспоминаниями при любом случае. Она в 1942 году, приписав себе год, ушла на фронт добровольцем. Из её воспоминаний: «Песни, шутки были рядом с нами. С каждым днём мы росли, мужали. Погода была сырая, грязь, дождь. Это была наша первая закалка. Прибыли мы в Сталинград. Приняли присягу. Одели нас в солдатскую форму, на голове у всех были будёновки. Странные стали мы, девчонки, совсем не похожие на себя. Армия еще не была приспособлена к солдатам- девушкам. Гимнастерки, юбки были нам велики, но мы гордились, что мы стали солдатами». (После войны К.В.Горячева с 1953 г. по 1990 г. работала учителем русского языка и литературы Нижнегнутовской школы Чернышковского района).

Квочкина (Подольская) Евдокия Ивановна: «Перед началом перехода командир батареи построил личный состав и сказал: «Товарищи, кто чувствует, что не выдержит, не сможет - два шага вперед!» Но никто не вышел из строя. Разве это не подвиг? Ведь никто заранее не мог знать, чем обернется этот переход…» (После войны работала учителем начальных классов в Лобойковской школе Даниловского района).

 

Для кого-то война не заканчивалась в мае 1945 года, а продолжалась на других фронтах. Абросимова Галина Даниловна, двадцатилетняя девчонка прошла всю войну в экипаже радиостанции средней мощности. Воевала на Калининском, III Белорусском и I Прибалтийском фронтах. Она прошла всю Прибалтику до Восточной Пруссии. 9 мая – День Победы Галина Даниловна встретила в Восточной Пруссии в Кенигсберге. Но на этом война для нее не окончилась. 28 мая, после активной подготовки III Прибалтийский фронт отправили в Китай – на войну с Японией. Пришлось перенести долгий путь перехода через всю страну – месяц на Транссибирской дороге. За время войны с Японией повидала Манжурию, Монголию, Большой Хинганский хребет и закончила военный поход в Порт-Артуре. После войны 35 лет работала в школе учителем немецкого языка. (Г.Д.Абросимова с фронта приехала с мужем в х.Крутовский Серафимовичского района и начала работать учителем немецкого языка в восьмилетней школе).

 А те фронтовики, которые уже вернулись домой, занялись восстановлением разрухи. Теперь учителя (или кто уже они?) - гвардии капитаны, капитаны военной контрразведки «Смерш», начальники штабов, командиры штурмовых взводов, разведчики, артиллеристы, наводчики становились плотниками, каменщиками.

УЧИТЕЛЬ НА СТРОЙКЕ

После войны Борис Вениаминович Бриккер с семьей приехал в Сталинград, и уже осенью 1945 года ему поручили руководить городским Институтом усовершенствования учителей. В 1947 году он был назначен директором школы № 8, от которой в 1942-м остался лишь обгоревший каркас здания. В гимнастерке, с орденами — таким появился на её пепелище майор-артиллерист Борис Бриккер. Блестящий учитель-филолог, истинный интеллигент, засучив рукава работал на стройке — клал кирпичи. В восстановленной школе он проработал десять лет.

Герои Советского Союза, с орденами Красной Звезды и Красного Знамени, медалями «За Отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Будапешта» и «За взятие Вены», те, кто копал окопы, горел в танках, в самолетах, прокладывал связь, строил мосты, форсировал реки, были фронтовыми шофёрами, воевали на бронепоезде, вернули назад ненавистные винтовки и взяли в свои руки учительские указки. На этой войне каждый был героем! Всякое доводилось видеть на фронте, многое пришлось пережить: голодали, мерзли в окопах, месили грязь, изувеченной взрывами земли, утирали скупые солдатские слезы, хороня товарищей.

Никто из них не растерял теплоту, человечность, веру в жизнь и светлое будущее. Учителя - фронтовики смогли и дальше учить детей быть людьми, любить природу, уважать старших, быть хорошими товарищами, служить своему народу.

Мы должны хранить эту память и передавать через своих учеников, детей следующим поколениям. Присоединяйтесь к нашему проекту, публикуйте в социальных сетях под хештегом #Бессмертныйполкпедагогов-фронтовиков, ведь наверняка в вашей школе, среди ваших учителей есть такие истории.